<Экстрадиционный изолятор. Много гостей из южных соседей. Спрашиваю -- <сколько мусульман? -- <Ну, точной такой статистики никто не ведет, но... примерно половина. Да, половина, можно так сказать>.
Вечная наша проблема -- Борис Стомахин. Почта что-то ходит медленно, а он пытается с людьми переписываться. Написал письмо Зое Световой. Иногда люди помогают -- заказали продуктов через Интернет. На одной-то местной пище жить нельзя. Но грустно Борису, что такое слабое внимание к его делу -- оно же такое знаковое, к тому же -- второй раз. Так нет, на слуху -- одно Болотное дело.
Альбац заявила, что не будет Стомахина защищать.
Ну и очень просит Борис Стомахин общественной поддержки. Он говорит: посадят меня -- посадят и других. Найдут, за что.
Пробегаемся по камерам, по карцерам. Конечно, жуткие эти камеры по 38 человек. Человек 50 <без мест>, то есть спят на раскладушках, которые выдают только на ночь. А где сидеть? На лавках>.
Тюремный офицер Гулага сообщил Каретниковой, что <трудовой коллектив>охранников возмущен тем, что Стомахин радовался смертям русских чекистов, полицейских и солдат, уничтожаемых моджахедами Имарата Кавказ, и поэтому плохо к нему настроены.