Я совершенно не разделяю благородного негодования, разразившегося по этому поводу. Понятно что люди жить хотят – и в политическом смысле и в медийном. Не Матросовы чать. Понятно что с клеймом «человека, который хочет отдать Крым» никакой жизни нет, кроме жизни специального пугала с нарисованной на лбу мишенью. Потому что Крым (чего украинцы понять не могут) – это такая давняя национальная идея. Это наше, это святое. Город русской славы и все такое прочее. Никита-дурак спьяну хохлам подарил, а мы вот вернули дедовское наследие. Ура нам!
А по сути, это все выглядит примерно вот как. Как если бы летом 1944 года немецкая оппозиция обсуждала: «а вот если вы будете на месте Гитлера – вернете Судеты, Австрию и Данциг, или нет». «Не, ну чо вы… я сяду за стол переговоров, скажу – давайте мы снова там референдумы проведем, мы же демократы, мы должны учитывать мнение местного населения…»
Об этом Штауффенберг с товарищами конечно не говорили, потому что Геббельс не оставил им радио, на котором они могли бы публично обсуждать подобные вещи. А между собой-то они, видимо, все понимали. Что речь идет не о Судетах, а о Кенигсберге и Силезии. О перспективе полного краха и иностранной оккупации речь идет, тащем-то. И чем скорее подложить под фюрера бомбу, тем больше шансов, что хотя бы оккупации избежать удастся. Но ведь с точки зрения обывателя все наоборот получалось: они предатели, потому что хотят отдать Данциг! Только фюрер может сохранить для нас Данциг! И попробуй с этим обывателем объяснись!
Это я не к тому, разумеется, чтобы сравнивать Немцова и Навального со Штауффенбергом. Сравнивать их можно разве в виде противопоставления.
(с) Павел Шехтман